Врач-онколог-хирург Дмитрий Белков: «Бороться с болезнью можно и нужно»

Продолжаем серию интервью с врачами-онкологами об их специальности, призвании и о том, чем сегодня располагает медицина для победы над раком.

Наш собеседник – онкохирург, врач высшей категории, кандидат медицинских наук Дмитрий Сергеевич Белков, ведущий прием и оперирующий пациентов в Онкологическом центре «СМ-Клиника».

— Расскажите немного о себе: как складывался Ваш путь в медицине?
— Я из семьи врачей, врач в третьем поколении. Но первый онколог в роду, кстати.
Я поступил в Первую ММА имени Сеченова (сейчас Первый МГМУ), закончил вуз, ординатуру по хирургии, защитил кандидатскую по хирургическому лечению ожирения (в начале 2000-х гг. бариатрия у нас в стране развивалась очень активно, можно сказать, был ее ренессанс) – я писал диссертацию, опираясь на свой опыт операций по уменьшению желудка. Но постепенно сделал выбор в сторону онкологии, прошел переподготовку, работал в разных московских больницах, 62-й онкологической больнице, НМИЦ онкологии им. Н.Н. Блохина, в клиническом центре в Коммунарке.

— Солидный опыт.
— Да, и мне он полностью пригодился – сейчас я умею делать многие операции, и у меня нет опасений, что «я не смогу». Только интерес.

— А почему именно онкохирургия в итоге?
— Как и некоторые мои коллеги, я считаю, что онкохирургия – высшая точка развития хирурга как профессионала. К этой точке нужно прийти: сначала врачу предстоит отточить свои хирургические навыки, научиться выполнять сложные, долгие, комплексные операции. И только потом можно думать о том, как бороться с опухолями. С другой стороны, в онкохирургии каждый раз, вставая к столу, приходится спрашивать себя: «А что я сейчас буду делать? А для чего? Почему так, а не по-другому?» То есть надо постоянно анализировать ситуацию, совершенствоваться, развиваться. Что не может не привлекать врача, который хочет расти в медицине.

— Вы участвовали в создании 3D-моделей опухолевого поражения органов. Что это такое и как это помогает врачу?
— Идея 3D-моделирования возникла почти случайно – захотелось сделать что-то такое, что находится «на пике» популярности. Тогда профессор Маки Суджимото из Университета Кэйо был хедлайнером в создании трехмерных моделей опухолевого роста. Это примерно 2007 год. Оказалось, что на 3D-принтере можно напечатать такую модель с точностью до 1 миллиметра – и сам орган, и опухоль в нем: воспроизвести ее объем, расположение, пораженные структуры внутри органа. И понять: можно ли оперировать, и как: удалить часть органа или придется удалять орган целиком. Это направление было очень перспективным, его развитие тормозилось только высокой стоимостью 3D-печати. Потом технология стала более дешевой, и ее сегодня используют многие научные и учебные центры, в том числе и при подготовке будущих врачей.

— Что-то изменилось в онкохирургии в последние годы? 
— Главное, что меняется сам вектор развития онкохирургии. Раньше онкохирург всегда думал только о том, как удалить опухоль, максимально далеко отступив от нее в сторону здоровых тканей, чтобы не осталось опухолевых клеток — удалял все окружающие лимфоузлы, сосуды и т.д. Операции были большими и часто калечащими. Сегодня то, что мы делаем — это функциональная хирургия: мы удаляем опухоль, но при этом стараемся сохранить пациента для дальнейшей жизни, сделать так, чтобы он не стал инвалидом, восстановился как можно скорее. В этом хирургам помогают химиотерапия, лучевая терапия, иммунотерапия. Мы все активнее применяем эти быстро развивающиеся методики лечения – до и после операции, и часто нам удается сохранить пораженный орган, сделать объем операции щадящим, если это возможно.

Надо сказать, что прекрасное подспорье в этом — новые технологии: например, использование VR-очков – очков дополненной реальности. Сейчас VR-методика уже применяется при операциях на суставах и позвоночнике. Справедливости ради скажу, что методика пока используется все-таки ограниченно — в основном, из-за подвижности органов, но она, как и 3D-моделирование, тоже очень перспективна. Благодаря таким очкам оперирующий хирург может видеть все, что скрыто внутри органов. Мало того, его глазами может видеть и другой хирург, и третий – фактически, присутствовать в операционной, находясь на противоположном конце города, страны или мира. То есть можно проводить консилиум, обсуждать детали прямо в процессе операции.

Еще одна передовая технология – HIPEC*. Она позволяет повысить выживаемость пациентов с канцероматозом брюшины, когда метастазы – вторичные очаги опухоли – рассеиваются по брюшине. Раньше хирург, удалив основную опухоль – источник метастазов, пытался справиться с ними, действуя скальпелем. Но в брюшине все равно оставалось много мелких метастазов размером 1, 2, 3 мм, и через 3-5 месяцев происходил рецидив опухоли. HIPEC позволяет, промыв брюшину нагретым раствором химиопрепарата, убрать практически все большие и мелкие метастазы и тем самым увеличить выживаемость самых тяжелых пациентов с IV стадией рака. Главное, о чем нужно помнить – это тщательный отбор пациентов на операцию с последующей гипертермохимиотерапией. Не каждый случай подходит для HIPEC. Но некоторые вполне подходят, и тогда у нас есть реальный шанс помочь пациентам.

— Какие опухоли Вам приходится оперировать чаще всего?
Я начинал с абдоминальной онкологии (операций на органах желудочно-кишечного тракта), потом стал чаще практиковаться в онкогинекологии. Операции по удалению опухолей яичников – самые сложные, и мне они нравятся больше других. Поэтому я предпочитаю делать их. И еще – лапароскопические операции на желудке. Их сложность в том, что анатомия верхнего отдела брюшной полости – достаточно четкая, требующая мастерства от хирурга, и меня это «подогревает». 

Повторю: по сравнению с тем, как оперировали рак кишечника, яичников или рак шейки матки 20-25 лет назад, мы шагнули далеко вперед. Допустим, при раке шейки матки, если опухоль выявлена на I-II стадии, мы можем попытаться спасти орган — не удалять матку, что позволит пациентке забеременеть и выносить малыша или хотя бы попробовать сделать это. Для лечения рака кишечника все шире применяется дополнительно иммунная и таргетная терапия (то есть лекарственный препарат подбирается посредством молекулярно-генетического тестирования клеток опухоли). Поэтому нет необходимости «вырезать всё», весь отдел кишечника: часть работы за онкохирурга делает лекарственная терапия.

— Что Вы говорите своим пациентам перед операцией?
— Перед операцией пациент должен быть полностью в курсе того, что с ним будет происходить во время лечения. Он должен быть уверен, что все этапы лечения – не зря. Тогда он пройдет их уверенно, и эффект обязательно будет. Поэтому формула такая: «С болезнью можно и нужно бороться. Есть шанс прожить долго, и этим шансом обязательно надо воспользоваться».

(Беседовал М. Петров)——————
*HIPEC (Хайпек) — внутрибрюшинная гипертермическая химиотерапия
Имеются противопоказания. Необходима консультация специалиста
 
Блог онкологического центра «СМ-Клиника»: https://t.me/sm_oncology 
Реклама, ООО «СМ-Клиника», ИНН 7743613031, erid: 2SDnjcD8NFm

Важно! Информация предоставлена в справочных целях. О противопоказаниях и побочных действиях спрашивайте у специалиста и ни при каких обстоятельствах не занимайтесь самолечением. При первых признаках заболевания обратитесь к врачу.

Читать MedikForum.ru в